Как понимают демократию и приватизацию в Мьянме.
Для среднестатистического россиянина Мьянма или, как еще называют это государство на старый лад, Бирма, — всего лишь экзотическая и очень далекая страна. А, между тем, для многих стран Юго-Восточной Азии и даже для превратившихся из региональных держав в тяжеловесов мировой политики Китая и Индии, это государство представляет особую важность.
Для Нью-Дели это сосед, отношения с которым необходимо выстраивать в как можно более доверительном тоне, не выкручивая рук и не создавая проблем у себя под боком.
Для Пекина Мьянма — очередной плацдарм для экспансии на Юг.
Прежде всего, это далеко не такая уж маленькая страна – по площади она превосходит Францию, ее население — почти половина от российского. Располагайся Мьянма где-нибудь в Европе или даже Латинской Америке, она, несомненно, играла бы важную роль в региональной политике, заставляя прислушиваться к своему голосу и мировых лидеров.
Но судьба поместила эту страну в Азию, где она попросту теряется на фоне таких гигантов-соседей, как Китай и Индия. Природа щедро наделила Мьянму своими богатствами – в ее недрах есть редкие металлы, золото, уголь, нефть, газ, в прибрежных водах — обильные морские биоресурсы, а леса дают ценное тиковое дерево. Одно из главных достояний этой страны – драгоценные камни, сапфиры и рубины, которые высоко котируются на мировом рынке.
Для лингвистов территория этого государства — кладезь слабоизученных языков многочисленных народов, для антропологов важно уяснить происхождение, обычаи и обряды племен и народностей, ее населяющих.
Для незашоренных экономистов Мьянма — один из образчиков успешного развития при самобытном государственном строе, который западники характеризуют как недемократический.
История Мьянмы изучена довольно слабо. В определенном смысле, ее можно назвать страной с древней историей – еще полторы тысячи лет назад здесь существовали государства. Первые же внятные сведения о начале государственности в ее нынешнем обличье под сенью представителей именно бирманских племен относятся к XIII веку, когда в их среде начался процесс этнической консолидации. В XVIII веке Мьянма была объединена силой под дланью бирманских королей, сумевших взять верх в продолжительной борьбе с монами.
При этом под одной крышей очутились как довольно близкие по языку, культуре и по укладу жизни, так и совершенно различные народы. Разнобой в образе жизни обуславливался еще и тем, что страна самой природой разделена на несколько географически разных частей с непохожим климатом и природной средой. Наибольшие различия существуют, конечно, между живущими в основном на севере обитателями гористых областей и «прописавшимися» на равнине в бассейнах крупнейших рек. Однако и эти большие области распадаются на несколько «подзон», населенными самобытными народностями и племенами.
О степени разобщенности народов Мьянмы можно судить хотя бы по используемым ими вариантам летоисчисления. Например, в варианте календаря крупной народности каренов сейчас уже четвертое тысячелетие, в традиционном бирманском — лишь XIV век. В годы английского колониального правления Бирма стала одним из самых развитых регионов Юго-Восточной Азии – тогда пользовался популярностью рис, выращенный в этой стране.
Недобрую память оставили о себе японцы, оккупировавшие данное государство в годы Второй мировой войны. XX век – один из самых мрачных в истории этой страны. В конце 40-х и начале 50-х в ее северных регионах действовали остатки подразделений оппозиционной маоистскому Пекину армии Гоминьдана, с которыми вела борьбу армия так называемой «Коммунистической партии Бирмы», снабжавшейся вооружением властями Китая. Война шла, в основном, за опиумные плантации, во множестве расположенные в этих районах. На западных рубежах с Бирмой соседствовали перманентно нестабильные индийские штаты, где и сейчас полыхает пламя междоусобицы. Примыкавшие к бирманской земле на востоке лесные районы Таиланда, кишели партизанами из «Коммунистической партии Таиланда», нередко забредавшими и на сопредельные территории. Все эти перипетии стали одной из искр, разжегших пламя вооруженного противостояния уже внутри самой Мьянмы.
Мало кто вспомнит, что в 60-70-х годах Мьянма даже пыталась сделать выбор в пользу социализма, но уж слишком непохож был бирманский социалистический путь на те дороги к светлому будущему, по которым гордо шествовали СССР или Китай. В местном обществе чрезвычайно силен элемент буддийской религиозности, так что ни Москва, ни Пекин так и не записали Рангун в число своих близких союзников.
Однако, как бы там ни было, бирманской государственности с тех пор неизменно присуща тяга к сильному государственному регулированию, прочной центральной власти и первоочередное внимание к военному делу.
Потрясения, всколыхнувшие социалистический лагерь с выходом на политическую авансцену «перестройки и нового мышления», затронули и Мьянму. В 1988-м, после подавления бурных волнений, проходивших под «демократическими» лозунгами, власть перешла в руки Государственного совета по восстановлению законности и порядка – позже он был переименован в Государственный совет мира и развития — который с 1992-го бессменно возглавляет старший генерал Тан Шве (на фото).
Об этом человеке стоит сказать особо. В 2008-м американские журналисты внесли его, наряду с северокорейским лидером Ким Чен Иром и монархом Саудовской Аравии Абдаллой, в список наиболее одиозных диктаторов мира. В чем только не обвиняют на Западе этого человека: и в пристрастии к суевериям и астрологии, и в пренебрежительном отношении к государственным делам, и в причастности к коррупции, и даже в создании культа собственной личности.
Однако это далеко не заурядная личность. О многом может рассказать тот факт, что генерал, выходец из социальных низов, сумел без чьей-либо поддержки подняться на самый верх политического Олимпа своей страны. За почти двадцать лет фактически безраздельного правления Тан Шве проявил себя как весьма гибкий и искусный политик. В 90-х он, по существу авторитарный правитель, не побоялся пойти на ослабление государственного контроля над экономикой и освободить большую часть политических заключенных.
Все это способствовало более тесной интеграции Бирмы-Мьянмы в мировые и региональные структуры – например, в конце 1990-х Рангун стал членом АСЕАН. Но главное направление деятельности бирманского правительства во главе с Тан Шве – это постепенная стабилизация обстановки в стране. Один из главных пунктов – борьба с традиционным злом государственной машины на Востоке, каковым является коррупция.
На Западе часто любят указывать, что в Мьянме нарушаются все права и свободы личности, практикуются аресты и задержания людей за неугодную официальным властям политическую деятельность. Однако многое становится ясным, даже если бегло взглянуть на сухие цифры статистики: даже по не слишком надежным западным данным, политических заключенных в этой тропической стране насчитывалось около 2000 человек. Не очень большая цифра, особенно если учесть, что «доброжелатели» вполне могли внести в подобную категорию лиц и заурядных уголовников.
Большим разочарованием для Запада стало принятие два года назад в ходе всенародного референдума новой конституции страны.
Его итоги «в цивилизованном мире» так и не признали, привычно заявив, что было, мол, допущено слишком большое количество подлогов и нарушений. Согласно положениям основного закона страны, в новом парламенте, который будет избран в ходе всеобщего голосования 7 ноября 2010-го, четверть депутатских мандатов зарезервирована за военными. Можно, конечно, заявить, что это недемократично, но как не вспомнить в этой связи палату лордов британского парламента, где часть депутатов заседает лишь по праву рождения.
А вот поддержкой населения правительство сумело заручиться, обеспечив высокие темпы экономического роста – в 2000-х этот показатель стабильно держался на отметке почти в 8 процентов. Особенно бурными темпами развивается горнодобывающая промышленность страны, куда идут большие инвестиции из Китая, Японии и Южной Кореи. Даже в труднейшем для Мьянмы 2008-м, когда от последствий циклона «Наргиз» погибло, по разным данным, от 35 до 75 тысяч человек, экспорт практически в два раза превышал импорт. И все это происходит в аграрной стране, большинство населения которой составляют крестьяне, склонные вести натуральное хозяйство.
Очень высокой оценки заслуживают меры центрального правительства Мьянмы по укреплению системы здравоохранения: военизированные медицинские отряды объезжают многочисленные поселения в джунглях, проводя массовую вакцинацию населения. В стране практически невозможно воспользоваться услугами «жриц любви» – наказание за это предусмотрены весьма суровые. Благодаря этому Бирма не испытывает проблем, связанных с ростом заболеваемости СПИДом.
Стоит вспомнить и о строительстве в середине 2000-х в непроходимых бирманских джунглях за рекордно короткие сроки новой столицы страны — Найпьидо. Одной из главных своих задач на нынешнем этапе бирманское руководство считает проведение экономических реформ. Средством реализации замыслов должна служить приватизация — о ее проведении было объявлено еще в 1994-м.
Приватизация, по мысли руководства, должна носить «постепенный, но радикальный характер», однако без того, «чтобы львиная доля богатств попала в руки небольшой группы людей».
В кавычках – выражения лидеров страны. В ходе первого этапа разгосударствления в частные руки перешло около двух сотен объектов – кинотеатров, парикмахерских, животноводческих ферм, мелких земельных участков. Второй этап бирманской приватизации намного масштабнее – он затрагивает и часть стратегических предприятий, например, крупнейший в стране Рангунский порт, национальную авиакомпанию.
Казалось бы, все идет в направлении, желанном для Запада, Мьянма «становится на путь капитализма». Однако европейцы и американцы заявляют, что игра ведется не по правилам – большая часть национального богатства, мол, сосредотачивается в руках правящей военной элиты и ее родственников. К тому же, по их мнению, темпы перехода собственности из государственных рук в частные слишком низки. На самом деле, все объясняется довольно просто: прежде чем выставлять на конкурс какой-либо объект, оценку его стоимости дает специальная комиссия, а объявление о дате предстоящих торгов печатается в местной прессе.
Отдельно надо вспомнить: показатели высоких темпов прироста ВПП были достигнуты в условиях, когда центральное правительство вынуждено вести войну с добивающимися «большей свободы» малыми народностями. Основная причина непрекращающейся вот уже более шестидесяти лет жестокой гражданской войны — в несопоставимо разных ступенях социально-экономического развития народов Мьянмы. Одни, особенно это касается горцев-лису, шанов живут еще натуральным хозяйством в более или менее полной гармонии с природой. Другие, особенно титульная нация, уже давно стараются дышать «воздухом современности». Добавим сюда еще и этническую отчужденность между представителями титульных и не являющихся таковыми наций – вот полный перечень причин длительной войны, которую ведут с центральным правительством шаны, карены, моны и ряд других национальностей.
Однако генерал Тан Шве сумел подтвердить на деле свои познания в военном искусстве. В 1996-м был взят оплот одной из наиболее могущественных и воинственных группировок народности шан — Хомонг, а лидер одной из самых воинственных группировок Кун Са был арестован. Годом позже, после взятия правительственными войсками «столицы» мятежных каренов Манепло, было заключено долгожданное перемирие. Хорошо понимая, что одной силой ничего не добиться, Тан Шве использует и чисто политические методы. В августе нынешнего года было достигнуто соглашение с верхушкой народности мон, ее вооруженные формирования обязались охранять часть восточной границы страны. Специалист в области психологической войны, Тан Шве любит указывать: в других государствах мятежникам ничего лучшего предложить не смогут, пример тому – судьба большой группы каренов, перешедших в Таиланд уже несколько десятилетий назад, но так и не получивших там никаких гражданских прав.
В то же время часть вооруженных группировок все еще продолжает сопротивление, как, например, отряды народности чин, действующие на западной границе.
Этому в немалой степени потворствует Запад, стремящийся ловить рыбу в мутной воде. Чего стоят опубликованные в издании «Солдат удачи» воспоминания англичанина о том, как он помогал каренским повстанцам!
Можно представить, какая была бы реакция Евросоюза, появись где-нибудь статья о китайском или российском военном, обучавшим баскских сепаратистов в Испании.
Одна из главных западных креатур – «правозащитница» Аун Сан Су Чжи. Дочь национального героя страны, большую часть своей жизни она провела вне Бирмы — в Индии и на Западе. Прочно обосновавшись в Великобритании, она вдруг в 1988-м, когда градус политической жизни в Бирме был высок, приняла решение вернуться на историческую родину. Приехала якобы для того, чтобы ухаживать за больной матерью, но начала принимать действенное участие в акциях оппозиции. Она пыталась доказать, что демократия присуща не только Западу, но вполне может прижиться и на земле Бирмы. Су Чжи присудили Нобелевскую премию мира, а власти страны посадили лауреата под домашний арест.
Сейчас главная задача несостоявшейся «бирманской Тэтчер» – срыв всеобщих выборов, намеченных на ноябрь этого года, в частности, она призывает Запад ввести новые санкции в отношении Мьянмы.
В подобных условиях власти вынуждены вести очень гибкую внешнюю политику. Один из главных союзников Найпьидо – Пекин. В стране издревле существовала влиятельная прослойка китайских торговцев-ростовщиков, ставшая одним из проводников прокитайского влияния.
Вот и сейчас Срединное государство является главным торговым партнером Мьянмы. Впрочем, истинные цели Пекина лежат несколько дальше – не зря индийцы говорили о том, что китайцы стремятся заполучить Бирму для того, чтобы укрепиться на берегах Индийского океана. Хорошо понимают это и в Найпьидо, о чем может свидетельствовать недавний визит Тан Шве в Индию, в ходе которого бирманцы «сверили часы» с Нью-Дели по актуальным политическим вопросам. О многом может свидетельствовать и тот факт, что в последнее время в бирманской прессе прошел ряд публикаций антикитайской направленности – Поднебесная там не упоминается, но из названия провинций, где проживают правонарушители, все становится ясным.
Россию вряд ли можно назвать активным игроком на бирманской политической сцене, практически не представлен в этой стране и наш бизнес. В принципе, это объяснимо: специалистов-бирманистов у нас, к сожалению, можно легко пересчитать по пальцам.
